Arvo Pärt - Spiegel im Spiegel

Зеркало в зеркале. Одно отражение отражается в другом отражении. Бесконечность. Когда люди так похожи друг на друга, они точно так же находят отражение друг в друге. А кто-то ищет его годами. А кто-то обманывает самого себя, думая, что перед ним – его отражение, когда, на самом деле, сам он зеркало. Все это было так сложно для нее. Для Орлы Квирк. Какое же дурацкое имя все-таки. Не взять ли псевдоним?
Орла не обманывала саму себя. Она стала отражением своей начальницы, копировала с нее все: начиная с выражений и фраз в речи и заканчивая длиной ногтей. Но Орла давала себе отчет в этом. Она не думала о том, что «наконец-то встретила того человека, с которым у нее сошлись взгляды на жизнь». Она встретила того, кто помог ей встать на путь истинный. Правда, девушка боится сбиться с дороги. Ведь новый путь всегда предполагает, что старый будет раз и навсегда пройден. Но Орла этого почему-то не чувствовала. Подумаешь, она не может и не хочет забыть одного человека. Но разве можно его причислять к «той жизни»? А к «той жизни» она относила все, что было связано с ее семьей, школой, бедами. Аврор не был ее бедой.

А смерть придёт неизвестно когда,
Бледна и ужасна, и уйдёт не одна,
Она делает ангелов из людей
И дарит им крылья, чтоб летели за ней
Туда, где нет денег, нет пышных нарядов,
Казалось бы: вот оно, то, что мне надо:
На весь тот кошмар, что орудует здесь,
Я буду смотреть с высоких небес…
Куда я бегу? Нет? Где все?! Я сбилась с пути… Смерть. Ничего. Это не так уж и страшно. Вот, сейчас она подкрадется ко мне. Сзади. Или спереди. Или слева. Или справа. Сверху. Снизу. Надо же, у смерти 6 сторон для того, чтобы напасть на меня. Я уже не думаю о тех всевозможных вариациях и комбинациях. А я не узнаю о том, какая она была, эта смерть. Не успею сообразить и не успею никому сказать об этом. Да какая разница? Я и так почти никому ничего не говорю. Может быть, мое тело и вовсе не найдут. Эта заброшенная часть замка. А, может, и найдут, но не опознают. А если опознают, то все меня будут вспоминать, как «Орлу Квирк, умершую в возрасте 14 лет». И на надгробии будет мое ужасное имя. Если, конечно же, мне сделают его. А то вдруг денег не хватbт и кинут в какую-нибудь канаву, закопают. Наверное, это печально умереть молодым. Не мне. Главное, что не дома. Главное, что не с ними…
Вот она, смерть. Рычит, скалится. Сейчас повернется, найдет мою воронью макушку, подойдет ко мне и разорвет своими хищными клыками. Но, стойте? Что это?.. Этого не может быть… Это он! Это он! Это мое тепло, моя надежда!
- Экспелиармус!
Какое меткое попадание! Он жив! Он будет жив! Он встает на ноги! А эта тварь подохнет! Ха-ха-ха! Как я могла сравнить его с самой Смертью? Ха-ха-ха! И я не могу скрыть улыбку. Я бегу вдаль. Он жив, и я жива!

Девушка выпроводила последнюю покупательницу, буквально всучив ей пятую блузку. Что она точно умела, так это продавать. Трудно сказать, нравилась ли ей ее работа. Ей просто нравилось, что она здесь не постоянно занята, живет прямо над приемной, да и начальница не так часто бывает. Нет, она ничего не имела против этой женщины. Просто знала, что если та будет чуточку заинтересованнее в развитии ее бутика, то между ними могут появиться какие-то конфликты. Орла перевернула табличку на двери. Теперь прохожие в Косой аллее видели не добродушное «добро пожаловать», а мрачное «закрыто». Свет, кстати, девушка тоже выключила.
Она буквально полетела на второй этаж. Почему-то сейчас ее так клонило в сон. Но не в свой. Думаете, куда так может спешить девушка? Правильно, только на свидание. Но только не на то, на которое вы можете подумать. Будет совсем некорректно и неромантично назвать сейчас Орлу девушкой креативной или необычной, у которой хватает фантазии на то, чтобы придумать что-то особенное. Но, наверное, со стороны это выглядело именно так. А жалко. Так не видно всю красоты той ситуации, в которой оказалась Орла.
Аврор. Тот прекрасный молодой аврор, которому она помогла в Битве – тот самый, который оставался для Орлы маленьким грузом из прошлой жизни и небольшой радостью в нынешней. Вот, к кому она так спешила. Но она знала, что не может подойти к нему в жизни, не может позвать его на встречу. Что она ему скажет? Как это будет выглядеть? И он к ней не отнесется серьезно. А, может, она и вовсе ему не понравится… Хотя, нет, такому нравятся все. Но Орла не хотела быть для него из «всех». Когда в конфликте мечты и действительности побеждает первое, оно там и остается. Уж лучше вечная война этих двух взаимоисключающих вещей, чем воображать себе вечно встречу с человеком, разговор с ним. Но разве сон – это не реальность? Разве сон – это не воображение? Разве сон – это не воспоминания? Орла была уверена, что все это ошибочные мнения. Сон – это действительность, к которой мы стремимся, и в которую у нас есть только один путь. Мы не утонем во сне. Мы в нем не забудемся. А как утро наступит, и все пропадет, то все вернется на круги своя. Разве не идеальный вариант?
Только бы он спал. Только бы сегодня он был один. Только бы не было никого. Только бы он был у себя…
Орла закрывает глаза и идет по дорожке мыслей, лиц, голосов и сцен из ее памяти. А вот и оно, то самое лицо. Вот он, ее аврор. Только-только ему снится какая-то нечисть, но тут же картина осветляется, и аврор сам не верит даже тому, что ему снится…
- Привет, мой милый принц. – Шепотом произносит она ему над ухом. – Вот мы и встретились снова.
Он лежит на полу в темном каменном замке. Похожем на Хогвартс. А помещение похоже на то, где он чуть ли не остался без руки. Это лучшее место! Но оно все равно не то. Оно идеальное. Здесь темно и тихо. Никто не придет, никого не будет, если они этого не захотят. Они одни. Он не чувствует холода пола, на котором лежит. Он не чувствует тепла ее дыхания и рук, которые сейчас лежат на его плече. Но она помнит его тепло и может ощутить его в любую минуту. Она, как фея, прекрасна в этом сне. Она сегодня здесь себе нравится даже больше, чем в реальности. Вот бы всегда быть такой! И будет. Для него будет. Только лишь бы не встретиться. Лишь бы всегда быть здесь. Почему нельзя уснуть на всю жизнь? А она бы его и себя усыпила. Но, нет. Слишком жалко его. Слишком понимает. В нем есть желание жить. Неиссякаемое и неисчерпаемое. Поделился бы он с ней им! Но только не стоит его об этом просить.

Отредактировано Orla Quirke (2013-02-19 05:29:11)

Ночь – их время суток. Сон – их стихия. Она здесь властелин. Она плетет их встречи, как искусница-швея плетет тонкие кружева. Она даже не паук, который плетет свои сети и заманивает в них. Нет. Он же не пострадает. Она сделает все возможное, чтобы это не произошло. Если он скажет, чтобы она больше не приходила, она так и сделает. Если скажет всегда приходить к нему, то так и будет. Лишь бы он попросил.
Он ждал ее. И как это приятно слышать. Как в это хочется верить. Сразу напрашиваются мысли: и многим он это говорил? Наверное, многим. Но не во сне. Поэтому она откидывает любую заднюю мысль и думает: верю, и я. Но только знает, что ее ожидание все равно сильнее его.
Если бы здесь играла музыка, она не была бы громкой. Один-два инструмента. Фортепиано и виолончель – идеальный союз. Пианист бьет по верхним клавишам, как будто маленький ребеночек впервые сел за инструмент сильно нажимает на него, потому что боится, что не сможет издать звук. Но гармония этой мелодии непременно будет такой, что даже в неаккуратности ее звукоизвлечения она будет звучать прекрасно. И виолончелист играет так певуче. Он искусно тянет каждую длинную ноту, вкладывает в нее свою душу, свое сердце. Это лунная музыка. Прозрачная. Призрачная. Неуловимая. Вот он, аккомпанемент этой ночи!
- Не удивляйся, милый принц. Воображение – мать правды. И если оно разыгралось, то вскоре ты найдешь истину. – Говорит она с улыбкой.
Вряд ли он задумается над этими словами. Он сейчас просто не может понять, как так получилось, что она пришла к нему в еще одну ночь, еще раз. Он ищет ответы, но не из чего. Разве он помнит 14-летнюю девочку, маму которой осудили и подвергли поцелую дементора? Помнит ту малышку, которая не хотела его отпускать больше пяти лет назад? Конечно же, нет. Он не понимает, что видит ту, которая не хотела его отпускать тогда и не хочет этого делать сейчас. Она для него загадка, которую создало его воображение. Но он не знает правды. И хорошо. Когда это случится, она перестанет ему быть интересной, перестанет для него быть «идеалом», который он, должно быть, ищет в толпе, но не находит.
- У меня нет имени. – Ответила Орла. Нет, она, конечно же, говорит так не по той причине, что стыдится, а потому что знает, что так будет лучше. И для него, и для нее. Аврору придется быть слишком внимательным, чтобы хоть что-то выяснить о ней. Но ему это не должно составить труда по долгу службы. – А у тебя?
Она приложила свою ладонь к его лицу, на котором играл лунный свет. Она посмотрела прямо в его глаза. Во всех снах он такой разный. Да и в жизни тоже. Но только сейчас она может разглядеть его близко-близко. Словно это ее лицо, и она изучает на нем каждый миллиметр. Она запоминает его, сохраняет в памяти. Как это все реально. В обычном сне все урывками, а тут нет. Из-за чрезмерной правдоподобности и красоты не веришь, что тебе это может присниться. Не веришь, что ты можешь кому-то присниться, даже если сам создаешь все.
- Ты такой красивый. – Неожиданно сказала она с легкой улыбкой. – Я хочу запомнить все.
И если бы это был не сон, то она бы чувствовала, как пульсирует в его висках, на которых сейчас она держит подушечки своих пальцев. Она бы почувствовала весь рельеф и всю форму его лица. А он бы чувствовал и услышал, как стучит от волнения и счастья ее сердце. Единственный минус сна, что всего этого там не заметишь.
Странно, что именно она сказала ему, что он красив. Странно, что не он это сделал первым. Это сон, в котором все должно происходить не так, как обычно, а так, как они хотят этого. Это не вполне обычная история двух совершенно обычных людей. История о том, как кто-то находит и кто-то теряет. Как кто-то встречает и кто-то помнит всю оставшуюся жизнь.
Она тоже была хороша в этом серебряном свете Луны. Она не казалась такой неестественной, как обычно казалась людям в жизни. Но она не была лишена этой невозможности и нереальности, которые ложно нафантазировала ему во сне. Если бы он увидел ее в жизни, он бы глубоко разочаровался. Еще один повод никогда с ним не встречаться. В жизни она редко носит струящиеся шифоновые полупрозрачные светлые платья. Она всегда красит ногти ярким лаком. Она всегда обводит глаза черным. Она никогда не завивает свои от природы идеально прямые волосы. И в жизни они не такие густые и черные, как сейчас.
Она соткала эти идеальные кружева. Для него. Для себя. Она проводит пальцами по его лбу, носу, закрытым глазам, скулам, губам, подбородку, шее. Будто надеется, что почувствует сейчас грубость его кожи. Но этого не происходит. Зато она теперь запомнит это. Навсегда. Или до следующего раза. Или если он попросит забыть, то до этого момента.
И вдруг ее одолевает желание, которое не может прийти во сне. Она лучше него знает, что все это выдуманное и никогда не сможет стать явь. Но ей хочется куда-нибудь отправиться вместе с ним. Куда-то за эти стены. Куда-то из этой ночи. Вдвоем. Чтобы те края были неродными и знакомыми. Чтобы тот кусок неба был не облюбленным. Чтобы то Солнце не грело их никто раньше, а Луна не освещала. Чтобы там не было никого. Интересно, существует ли такое место? Она знала, что да. Но только здесь, во сне.
- Хочешь, мы куда-нибудь полетим? – спрашивает она. Опять тихо-тихо, чтобы не заглушить уже самой придуманный аккомпанемент этой ночи. Все еще одной рукой у лицо, второй она берет его руку. И ее взгляд падает на нее. Такие большие мужские ладони. Длинные пальцы и неаккуратные ногти. Если бы это был не сон, она почувствовала, какая черствая и сухая кожа на них. И она бы почувствовала их теплоту – ту самую, что ощутила тогда, 5 лет назад. Как захотелось, чтобы эти руки снова обняли ее и прижали к себе. Такие чужые и такие родные руки. Вот, что ей так нужно и чего она так хочет.